Z-матрицы: область определений

Z-матрицы: интро
Z-матрицы: область фактов
Z-матрицы: область определений
Z-матрицы: область ценностей
Z-матрицы: область стратегий

В отличие от вопросов по фактам, ценностям и стратегиям, где существуют дебаты, как мы их обычно себе представляем – студенческие команды на турнире, например, или кандидаты на выборах – дебаты по определениям в такой форме не проводятся. Область определений в риторике это территория, где сражаются  титаны. Вход на самом деле свободен для всех, но реально у простых любителей там шансов нет. И это не преувеличение. Определения обычно формулируются целыми институтами или профессиональными «мозговыми центрами» типа think tank-ов, и в единичных случаях это делает один или несколько человек. Такого рода люди лично у меня вызывают благоговейное восхищение. На всякий случай уточню, что речь не идет об определениях из толкового словаря. Определения в аргументации это инструменты классификации или интерпретации фрагментов реальности. По-простому это когда на первый взгляд небольшая разница в интерпретациях вызывает принципиально различную реакцию на одну и ту же вещь.

Один из замечательных примеров искусного обращения с определениями – это дебаты о том, что происходит в окружающей нас среде. Некоторое время назад СМИ очень много говорили о глобальном потеплении (global warming). Показывали, как откалываются от ледников огромные куски льда размером с какую-нибудь страну. Приводили цифры, на сколько градусов каждый год повышается температура воздуха. Описывали сценарии конца света и т.д. и т.п. Потом фраза «глобальное потепление» стала звучать реже, потому что набрала обороты другая фраза, другое определение – «изменение климата» или «климатические изменения» (climate change). К этому определению пошли другие истории, другие объяснения, другие сценарии и т.д.

Сложность и важность определений в том, что мы ими живем каждый день. Наше сознание впитывает определения отовсюду и воспринимает их в результате как свои. Определения задают направления нашим действиям и становятся большой силой, когда ими пользуются много людей. Именно это имел ввиду Аристотель, когда говорил про endoxa, что буквально означает общепринятые, общеизвестные, разделяемые мнения, суждения, установки.

В риторике определения используются как отправные точки для дальнейшей работы. Многие организации, коммерческие и общественные, на своем опыте прочувствовали, насколько важно разобраться с определением с самого начала. Если оппоненты успели определить ситуацию раньше, то они уже на три шага впереди. Теперь работа усложняется, потому что нужно не только понять, как переопределить ситуацию, но также убедить других разделить новую точку зрения.

Хрестоматийный случай попытки переопределения был в Америке в самом конце восьмидесятых. 26 февраля 1989 года по «60 Minutes» сообщили, что практически в каждом американском доме живет невидимый убийца, имя которого алар (или даминозид) – пестицид, используемый в сельском хозяйстве, в частности для выращивания яблок. Говорилось, что алар вызывает рак и особенно опасен для детей. Началась яблочная паника. На грани разорения оказалась целая отрасль, которая сразу предоставила СМИ своих ученых, чтобы те объяснили, насколько риск незначительный – надо, мол, съесть целый вагон яблок сначала, чтобы разговор о риске имел какой-то смысл. Скорее всего, они были правы, как показало время, но тогда это был серьезный промах. Они не учли, что обычные люди определяют риск совершенно не так, как это делают ученые. Последние видят риск как возможные смертельные случаи, в то время как среднестатистический потребитель в риск прежде всего вкладывает контроль, умысел и осведомленность тех, кто заробатывает на яблоках. Более того, с риторической стороны ответ оказался не на одном и том же эмоциональном уровне. Это будет пафос (pathos) по Аристотелю. Одна сторона обвинила другую в безответственности, в убийстве ни в чем не повинных детей, а та в ответ выставляет ученых, которые на своем научном языке спокойно рассуждают на тему, сколько яблок нужно съесть, чтобы говорить о риске. Таким образом, произошло столкновение двух определений, и последствия зависели от той интерпретации, которая в результате победит. Победила в данном случае нападавшая сторона, как это нередко бывает. Большие партии продукции, где был алар, пришлось изымать (представить только, какие это были убытки), хотя вопрос по сути не был разрешен. Алар (даминозид) благополучно используется во многих странах и по сей день, а продукты в Америке после того случая совсем не стали полезнее для здоровья.

Определения это очень объемная тема. Существуют разные подходы и целые школы, которые специализируются на определениях. Это и фрейминг, и концептуальная метафора, и семиотика и еще ряд других. У каждого подхода есть свой метод оценки и анализа определений. Именно поэтому мне нравится предложение Дэвида Зарефского (David Zarefsky) использовать типичные вопросы для области определения (или topoi) вместе с различными уровнями stasis-a как своего рода матрицу. Это позволяет разложить всю ситуацию с позиции конкурирующих определений и увидеть все возможные точки разногласия. Как минимум на первом этапе анализа это очень удобный инструмент. У Зарефского немало работ, посвященных определениям. И хотя это был его совет использовать topoi и stasis одновременно для анализа определений (Zarefsky, 2005), я пока нигде не нашел, чтобы он сам детально разбирал всю матрицу. Поэтому критические вопросы я собрал из других источников и несколько их перефразировал, чтобы они звучали общо. Вот результат на сегодня:

Смотреть этот документ в Scribd

Первый этап касается адекватности интерпретации. На уровне stasis-а конъектуры я лучше всего представляю подход Джона Сёрла (John Searle) с его понятием адекватности, которое он называет word-to-world fit – соответствует ли слово действительности. По-простому это означает, что нет смысла говорить на белое черное или наоборот, потому что рано или поздно несоответствие станет очевидным. Хороший эмоциональный пример дают дебаты об аборте. Одна сторона говорит, что аборт – это медицинская процедура, а другая говорит, что аборт – это убийство. Наше право соглашаться с одной стороной и не соглашаться с другой, но несомненно одно – обе интерпретации выдерживают тест на адекватность и соответствие действительности.

На втором уровне нужно понять, какие характеристики или качества определяемого фрагмента реальности выделены, а какие оставлены в тени. Даже если мы пытаемся дать идеальное определение, всегда что-то выйдет на первый план, а что-то останется на втором. Сегодня в коммуникациях не говорят про неотъемлемые или реальные характеристики, как это предполагает эссенциализм. Говорят про то, какие качества сторона считает важными. Разница в подходах ощущается. В примере из дебатов про аборт акценты обеих сторон просматриваются явно. Но это не всегда так. В примере про пестицид алар (см. выше) очевидно, что пострадавшая сторона не поняла сначала, какие характеристики у «риска» есть еще кроме ожидаемой смертности.

На третьем уровне первого этапа важный вопрос – к какой позиции или к какому подходу тяготеет определение. Если, например, вопрос определяется как медицинская процедура, тогда это принадлежит медицинской сфере. Если вопрос определяется как убийство, это уже будет юридическая сфера. В данном примере тот факт, что stasis качества находится в разных сферах, означает, что стороны никогда не договорятся, если будут строить дебаты вокруг этого типа stasis-a. В каких-то случаях stasis качества будет полностью зависеть от контекста. Например, в Древнем Риме кражу вазы из храма можно определить как кощунство, а можно определить как героизм, если эту вазу взяли, чтобы выливать кипящее масло со стены на варваров, осаждавших город.

Дальше идет самый продвинутый этап анализа определения. Zarefsky (2005) говорит, что нужно выяснить, является ли интерпретация справедливой. Я понимаю этот этап как выявление манипуляций, которым могло быть подвергнуто определение. Натренированному глазу или уху заметить следы работы над определением не сложно, тем более что серьезные случаи всегда предполагают особую работу над интерпретацией ситуации. Это стихия фреймеров, когнитивных лингвистов, философов и многих других специалистов, поэтому подходов на сегодня много и инструментов, чтобы провести анатомию определения, тоже достаточно.

Если манипуляция очевидна, то на следующем уровне stasis-а нужно разобраться, какими инструментами пользовались, и какой тип определения получился в результате. Как это происходит? Чарльз Стивенсон (Charles L. Stevenson) еще в прошлом веке описал один из таких способов. Мы его часто используем даже на бытовом уровне. Подход Стивенсона предполагает, что у слов есть несколько уровней значения – описательный и эмоциональный. Это то же что сегодня в учебниках по лингвистике идет как денотативный и коннотативный компоненты. У слова «манипуляция», кстати, явная негативная коннотация или негативное эмоциональное значение, но здесь я это слово использую преимущественно благодаря его денотативному или описательному значению как обращение с предметами, понятиями и т.п., требующее большого мастерства и сноровки при исполнении. У слова, как правило, одна эмоциональная составляющая, но при этом может быть несколько описательных. И фокус заключается в том, что мы эмоциональное значение не трогаем, а меняем только описательную часть. Пример, который предлагал сам Стивенсон, связан со словом «культура». Адаптируем его к современному разговору. Какого человека мы считаем культурным? Это наверняка может быть тот, кто умеет правильно вести себя за столом, не ругается там, где не надо, и, возможно знает несколько строк Пушкина наизусть. Но это также может быть тот, кто «не заметит, когда кто-то за этим же столом разольет суп на скатерть», тот кто «заходя в метро, всегда придерживает дверь для позадиидущего», или тот, кто «обладает тонкой чувственностью и оригинальностью» (все цитаты из интернет-форумов). Это самый простой пример того, что Чарльз Стивенсон (Charles L. Stevenson) называл стимулирующим или побуждающим определением (persuasive definition). Но есть другие методы, которые также активно используются, и большинство из них довольно сложные.

На последнем уровне второго этапа мы выясняем причины, которые стоят за манипуляцией. Чем она оправдана? Дело в том, что причин может быть много, они могут быть разные, и они могут быть совершенно не связаны с намерением кого-то обмануть. Как раз наоборот – намерение может быть адекватным и уместным, например: заставить широкую общественность обратить внимание на те аспекты проблемы, которые до сих пор находились в тени, как это сделали американские активистки с определением «изнасилования». Это были долгие и интересные дебаты. Раньше «изнасилование» у них не могло подразумевать семейные отношения между мужем и женой. Сегодня в большинстве штатов любой из членов семьи может обвинить другого в изнасиловании. Более того, изнасилование теперь предполагает любую форму принуждения к сексу, не обязательно физическую – словесной будет достаточно. Это один из примеров, который хорошо показывает, что последствия работы над определением могут иметь самые серьезные последствия.

Если мы выстраиваем собственное сообщение или кампанию, то важно показать, почему другие должны разделить нашу позицию. А для этого необходимо понимать, как делается выбор между конкурирующими определениями. На первом уровне мы смотрим, стоят ли за интерпретацией какие-либо интересы (agenda). В серьезных ситуациях они всегда есть, но обнаружить их сразу иногда сложно, потому что их, например, могут умышленно скрывать. Общественность в таких случаях будет пользоваться собственными домыслами.

Дальше нужно убедиться, что цель определения четко просматривается. Пример с переопределением «изнасилования» хорошо иллюстрирует этот уровень. Основная цель американских активисток была привлечь к ответственности тех, кто осуществляет насилие над другими, над женщинами в первую очередь. Просто и ясно.

После того как установлена цель, на последнем уровне не сложно будет понять, какие группы выигрывают за счет такого определения, чьи интересы на кону, и кого это определение дискриминирует. Сегодня с популярностью критического подхода без этого вопроса не обойтись. Некоторые с него начинют анализ. Нередко именно вокруг этого уровня stasis-a идут дебаты и запускаются целые кампании. С практической стороны это самый важный вопрос, потому что благодаря ему можно обнаружить все заинтересованные группы, которые нужно вовлечь в дебаты. И чем больше групп будет вовлечено в процесс только через определение ситуации, тем качественнее будет считаться само определение с позиции современной риторики.

Вот по таким критическим вопросам я определяю возможные точки stasis-a или точки разногласия в дебатах об определениях. У меня ощущение, что Зарефский одобрил бы эту матрицу. Возможно даже, есть смысл показать ему, как она ведет себя в работе. Но сначала нужно подобрать достойный материал для анализа. Я пока не решил, что это может быть, но как вариант определение голода 1932-33гг. украинской и российской сторонами выглядит довольно интересно.

Ссылки

• Zarefsky, D. (2005). Argumentation: The study of effective reasoning (2nd ed.). Chantilly, VA: The Teaching Company Limited Partnership.